"Уважаемая редакция! В Красноярске живет человек по имени Юрий Лопатин. К нему, говорят, приезжают советоваться академики, а живет он на берегу Енисея в какой-то дощатой развалюшке и не хочет переезжать в каменный коттедж, предлагаемый ему Зубовым и первым вице-премьером Немцовым. Говорят, нынче осенью Лопатина посылают плавать в каких-то ледяных проливах за границей, где он если не погибнет, то лишь потому, что ему поможет Бог.
Просьба рассказать подробно о нашем уникальном земляке".
Андрей Максимов. Красноярск.
Живет Юрий Лопатин в Николаевке у самой кручи над Енисеем. Брусчатые и дощатонасыпные домики давно покривились, подгнили, улиц, как таковых, почти нет, строения разбросаны беспорядочно, однако названия улиц существуют. И на некоторых стенах и воротах есть даже номера. Хибарка Юрия Лопатина стоит на улице Дачной под номером 37. Но под этой же цифрой числится еще несколько дворов - и внизу оврага, и вверху, так что найти нужного адресата сложно, а если вы на машине, то и вообще можно увязнуть тут между полусвалившимися заборами.
Сверху вплотную подступил, нависая многоэтажками, Красноярск. И, кажется, если город сделает еще небольшое движение, поселочек весь, вместе со своим немногочисленным народонаселением будет сброшен в воду. Однако город остановился на этом рубеже надолго, может, и навсегда, судьба поселочку догнивать на своем месте, а население, не принимающее никаких мер, чтобы произвести починку строений, разбежится или вымрет со счастливой коммунистической мечтой пожить когда-нибудь в благоустроенной квартире.
Однако Лопатину не до этих пустых мечтаний, у него режим: с раннего утра три часа бег в быстром темпе, потом продолжительное плавание в Енисее, потом поиск случайных заработков на содержание семьи. Питается он один раз в сутки, а в остальное время жует натуральную лиственную смолу, то есть серу.
Любопытно было слушать разговор первого вице-премьера Бориса Немцова с Лопатиным. Борис Немцов спросил:
- Как же ты ледяную воду терпишь?
- А так... ничего особенного, - хмыкнул Лопатин с явным превосходством. - Это семечки.
Первый вице-премьер выразил неподдельный восторг, зачем-то кивнул стоящему рядом губернатору Валерию Зубову, потом уже все время глядел на Лопатина с искренним восхищением. Зубов же спокойно демонстрировал всем своим видом: вот такие, дескать, у нас в Сибири люди, знайте наших там, в Москве.
Разработан эпохальный проект мирового значения. По этому проекту Юрий Лопатин берется проплыть по чуть ли не целой дюжине самых труднопреодолимых морских и океанских проливов планеты. Создан штаб экспедиции под названием "Полярная звезда". Маршрут экспедиции: пролив Гибралтар (от Испании до Марокко), пролив Ла-Манш, проливы Босфор и Дарданеллы, пролив Корейский (от острова Хонсю до острова Цусима и далее до порта Цусан), пролив Лаперуза... Первый заплыв намечено сделать нынче в октябре-ноябре, когда температура в проливах опускается до 5-6 градусов, а в воздухе снег. Очень заманчиво и невероятно ответственно.
Зачем? Зачем ему лично это нужно?
Да все затем же, дорогие люди, чтобы укрепить нас всех, слабых, верой в наши человеческие возможности, только и всего.
Поздней осенью мы в Красноярске, в своих квартирах, будем сидеть и нежиться, а он где-то за десять тысяч километров в незнакомой стихии, ежеминутно рискуя, будет плюхаться...
Нежиться?
Из несовместимых смыслов состоит это странное слово - "не" и "жить"...
Что? Нежность, словно коварное явление, противоположно жизни? Мы, предпочитающие в себе это комфортное состояние (нежиться), значит, не живем, а саморазрушаемся? А над Лопатиным Бог, и сила божественная влечет его к жизни. Не знаю, уловил ли это Борис Немцов, беседуя с нашим земляком.
У кого-то возникает логическая мысль, что вот кто-то из ловких коммерсантов-продюссеров заработает большие миллиончики долларов на тех далеких лопатинских заплывах. Короли, принцы и принцессы, вся мировая пресса готова его встречать. Я решил задать меркантильный вопрос насчет зелененьких Юре, да он равнодушно отмахнулся, дескать, не интересуюсь.
Кстати, когда в честь именитого столичного гостя в энном месте был накрыт шикарный стол с осетринкой первой свежести, с икоркой, маслинками и рюмочками, жареным и пареным, весь присутствующий элитный народец разом рванул занимать места. Лишь Юрий Лопатин, скрестив руки на могучей своей груди, оставался скромно стоять в сторонке.
Мелкое начальство, уже успевшее себе налить в хрустальные емкости, махало, дескать, быстрее садись, вот "Посольская", а вот коньячок, вот наливочка, а он смущенно пятился назад.
Никто из застольников не понял очень странного такого поведения мужика. В наше-то время, когда сняты все ограничения, когда нет пресловутого "Кодекса строителя коммунизма", сковывающего инициативу...
А причина совсем простая: трапеза была организована в полдень, а Юрий Лопатин, как уже говорилось выше, принимает пищу только вечером - раз в сутки, да и не в таком обильном ассортименте.
Действительно, сообразит читатель, зачем человеку мешки долларов, если он не развращен цивилизованным потребительством?
Огородик у него есть, избушка-засыпушка - тоже. Картошка вырастает, огурец - тоже. Чего же еще надо? А рыбу не ест из соображений чисто корпоративных - ведь плавает-то он и ныряет среди рыб.
Копаясь в частных архивах, я узнал, что в Великую Отечественную войну на енисейском севере, в водах Карского моря погибли десятки тысяч военных моряков лишь потому, что, оказавшись за бортом, не способны были вытерпеть даже пятиминутного охлаждения. А когда двум гитлеровским десантникам с потопленного транспорта удалось продержаться на плаву среди льдин больше часа, то все газеты мира напечатали фотографии героев. Подпись гласила: "Феномен физиологии".
Так уж устроено наше тело: если температура воды не выше десяти градусов, то в сосудах происходят изменения необратимые, катастрофические.
Юрий Лопатин - персонаж из еще ненаписанной легенды. Он рассказал мне, как однажды его уговорили участвовать в спортивном заплыве на холодном горном Иссык-Куле. Стартовало больше сотни закаленных пловцов из многих ближних и дальних стран. Поплыли дружно. Но уже через несколько минут на воде осталось двое. Остальных, не выдержавших ледяной воды, едва успели выловить спасатели. На половине дистанции извлекли из воды еще одного.
На плаву остался только красноярец Юрий Лопатин.
У него те же сосуды, те же почки, селезенка и прочее, что и у всех обычных людей. Но он умеет, как сам выражается, "держать ледяную воду". То есть не подпускать ее к жизненно важным органам. На микрон, на доли микрона - не допускать.
Невероятно, но факт.
В Беринговом проливе ученые из Центра космической медицины, находящиеся на корабле "Академик Королев", попросили добровольцев поплавать в море в каких-то датчиках, чтобы затем снять показания с приборов и определить, как чувствует себя человек в холодной воде. Добровольцы нашлись. Однако вскоре красноярец опять остался в воде один. Всех других, оледеневших, спешно затащили в сопровождающий мотобот.
Спустилась шуга. Юрий огляделся: ни мотобота, ни "Академика Королева". Вокруг - киты, тюлени, другая морская живность. А под пловцом несколько километров ледяной воды. В общем, не очень вёсело.
Заплыв через пролив на Аляску был организован еще хуже. Кто-то хитро решил, что надо плыть эстафетно. Это, как догадался позже Лопатин, чтобы московским пловцам, которых было большинство, обеспечить наилучшие условия. Они плыли по минуте, а то и по тридцать секунд. Даже не плыли, а дрейфовали обратно в сторону России.
А Лопатин в этой эстафете полтора часа проплыл. От мыса Дежнева до Острова Большой Диомид, за которым через четыре километра находится остров Малый Диомид, принадлежащий уже США. Американка, участвующая в заплыве, преодолела эти четыре километра кролем. Лопатин, по предварительной договоренности, должен был плыть через границу брассом. Очень трудно. Американцы были уверены, что россиянин проиграет их соотечественнице, но когда на границе увидели, с каким напором прет этот чудо-человек, поторопились снять перед ним шапки.
Возвращение в родной Красноярск было подобно погружению в болотную тину. Никто тут героя не встречал, фанфары в его честь не звучали. Среди обывателей прошел слушок, будто он, Лопатин, хотел удрать через Берингов пролив в Америку, но его изловили, вернули, и теперь прокуратура ведет следствие. Наверняка, дескать, мужику срок дадут.
Юрий пробовал рассмеяться, но было очень грустно.
В 1995 году Юрий решился, по мнению старых своих дружков, совсем уж "на полную дурь" - проплыть тысячу километров! В ледяной воде от Енисейска до Туруханска. Не ради побития мирового рекорда и даже не из честолюбия. А чтобы опять же проверить и познать себя. Плыл он почти месяц. Боковые течения, пороги, густоразбросанные острова с протоками, туманы, дожди со снегом. Все это создавало дополнительные физические и психологические нагрузки.
Едва заходило холодное северное солнце - ложились на воду сумерки плотные, что в двух метрах уже ничего не разглядеть. Хуже, чем в штормовом, самом беспокойном Баренцевом море, где приходилось Юрию плавать. Там волна высотой в пять-шесть метров, накатившись и подняв тебя на гребень, плавно опускалась. А на великом Енисее волна бьет с разных сторон. Хаотичная волна. Ломает пловца по всем суставам. Заслуженные мастера спорта, прославленные "моржи" из Киргизии, годом раньше пробовавшие плавать в нижнем течении Енисея, не смогли преодолеть и десяти километров, отказавшись от затеи.
Знающие люди предупредили Юрия: без сопровождения катера в реку не суйся, переломит волной - на берег не успеешь выбраться.
В сумерках и в туманы нелегко было капитану следить за пловцом, особенно когда входили в путанные лабиринты островных проток. Сопровождающий катер был нужен еще и для того, чтобы подавать сигналы проходящим на больших скоростях теплоходам, чтобы они нечаянно не раздавили пловца. Проходили тяжело груженные баржи, эти и вовсе могли не заметить: шкиперы не больно-то глядят по сторонам.
Но однажды на исходе дня, оглянувшись, Юрий не увидел привычного продолговатого силуэта. Оглянулся еще раз, еще: катера нет как нет. Проплыл еще часа два-три. Катер пропал. Миновал проточные лабиринты. И тут с моторным воем пронеслась рядом лодка. Через минуту - с другой стороны. Понял, что близко на берегу какая-то деревня, вот пьяные на моторках и резвятся. Попробовал им покричать, погрозить, да где там, не услышали. Пришлось выйти на стоящий рядом, под яром дебаркадер, и уже по берегу добрался в одних плавках до большого старинного села Ярцево. Там как раз и обнаружил в заливчике пропавший катер. Капитан глазам своим не поверил. Он-то, потеряв Лопатина в речных лабиринтах, не сомневался, что тот утонул. И даже сообщил об этом по радио в Красноярск, в речное пароходство. А милиция уже дала команду по всем речным постам вылавливать утопленника, если где прибьет течением.
На радостях перед оголодавшим Лопатиным выставили богатую еду: большой кусок вареного мяса, посыпанного перцем, сало с чесноком, хлеб. И предложили стаканчик "для сугрева"... Юрий отодвинул все, кроме хлебного ломтя и луковицы (мясное он не ест уже много лет). Пожевав наскоро, он снова заспешил в реку... С недели на неделю должен был наступить ледостав... Тысяча с лишним километров остались за спиной у Лопатина. Заинтересованные лица в очередной раз посылали на Лопатина представление в Книгу рекордов Гиннесса. И опять ни ответа, ни привета.
- Чудаки, - сказал кто-то из осведомленных людей. - Прежде нужно отправить в Лондон 40 тысяч долларов. Тогда только зарегистрируют рекорд. Такой суммы ни у кого не нашлось в богатом краевом центре.
Минувший 1996 год для Лопатина оказался особенно удачливым - новый заплыв по низовью Енисея. 1200 километров "отмотал" Лопатин на этот раз. Опять месяц романтики и возвышенных ощущений. Трудности и лишения тысячекратно компенсируются ежеминутным обновлением тела и духа.
Мало кому в Красноярске понятно, какая такая сила может оторвать мужика (не сумасшедшего) от уютной семьи, от доброй, заботливой супруги, от послушного сынишки и броситься на целый месяц голышом в обжигающий студеный Енисей, в Карское море, где льды круглый год...
Ответы Юрия Лопатина на вопросы журналистов не могут не будоражить воображение.
"Человеку нужно мало. А потому я - мультимиллиардер. Жил в землянке и живу в ней. Доски прогнили в сенях, а я не предпринимаю никаких усилий к ремонту. Мне просто жалко время, силы, мысли направлять на дела суетные. Знаю, что здесь, на земле я временно - и уйду в бессмертие".
"Все, что ты чувствуешь, что в тебе бродит, - это и есть истина. Доверяй своим чувствам, не затуманивай их речами, не стремись выглядеть интеллектуалом... Сбрось с себя маску. Когда ряд стереотипов отодвинешь от себя, тогда и начнет тебе открываться мир божий, тот, истинный..."
Собирается Лопатин предложить школам свою выстраданную систему не только закалки, но и жизни. Занятия с сыном показывают, что это возможно. Хочется Лопатину, чтобы дети не ведали о болезнях, о слабости духа, чтобы ощущение счастья сопровождало их постоянно. Сам Юрий, конечно же, счастлив, такое ощущение исходит от него, когда бежит он к реке или когда в трусах в морозный день ждет автобуса на остановке в толпе закутанных в шубы людей.
- Как дела, как настроение, Юра?- задаю при встречах традиционный вопрос.
Лопатин смотрит на меня добродушно и недоуменно. В глубине глаз мелькает снисходительная усмешка. Я смущаюсь. Потому что вопрос мой, предельно наивный, не по адресу. У Лопатина "дела" и "настроение" всегда на одном уровне - на высоте. Обстоятельства и ситуации тут не при чем.
В Красноярске буйно и нервно плещутся огни вечерней рекламы: "Мебель Италии", "Джинсы Америки", "Сливки назаровские", "Платье от Юдашкина".. Очень, очень недостает среди этого рекламного разлива еще одного призывного плаката, который, думаю, все же появится: "ЗДОРОВЬЕ ОТ ЛОПАТИНА".
Наум ТРОИЦКИЙ.
Фото Бориса БАРМИНА.
"Сибирская газета на Енисее" №28 (148), октябрь 1997 г.