В условиях острого кризиса феодализма и бурного развития капиталистических отношений Красноярск оказался среди быстрорастущих населенных пунктов, став самым крупным городом Приенисейского края. К 1861 году его население и число дворов по сравнению с XVIII веком увеличилось в четыре раза (4560 душ мужского пола в 1375 дворах). Вновь, как и в далеком XVII веке, пришлые численно стали преобладать над местными горожанами. Такое резкое изменение жизни бывшего тихого уездного городка было обусловлено рядом причин демографического, этнографического и административного характера. С начала XIX века в Сибирь хлынули российские казенные крестьяне, которым правительство впервые, хотя и сравнительно ненадолго, разрешило свободно переселяться за Урал. Более массовой стала ссылка. Ежегодно в пределах Енисейской губернии власти помещали в среднем по две тысячи ссыльнопоселенцев, часть из которых оседала в Красноярске.
Представители самых различных сословных групп и состояний оказались в Приенисейском крае в связи с бурным развитием с середины 1830-х годов золотопромышленности.
Быстро растущее население, особенно в неземледельческом секторе экономики Енисейской губернии, ускорило развитие торговли и ремесел, способствовало увеличению числа горожан.
Окончательный переход идущею на восток грузопотока с Ангаро-Кетского водного пути на Московско-Сибирский тракт тоже способствовал развитию Красноярска. С конца 1822 года Красноярск стал центром новоучрежденной Енисейской губернии. Здесь разместились губернские службы, гарнизонный батальон и жандармская команда, сотня Енисейского казачьего полка. Появление многочисленных чиновников и военных с семьями, в свою очередь, вызвало приток в город торговцев и ремесленников. Однако, несмотря на эти стимулирующие факторы, темпы общего развития Красноярска во второй четверти XIX века были неустойчивыми.
Сравнительная неразвитость капиталистических отношений в сибирских городах первой половины XIX века отчетливо проявилась в содержании хозяйственной жизни Красноярска. Общие за 60 лет изменения в хозяйстве горожан свидетельствуют о слабости Красноярска как центра неземледельческого производства и торговли. Как и в XVIII веке жители оставались тесно связанными с сельским хозяйством. В среднем на каждого жителя мужского пола в 1822 году приходилось до двух десятин сельскохозяйственных угодий и около одной головы крупного рогатого скота. Общее же поголовье скота на каждый двор, как хозяйственную единицу, составляло 7—8 голов. Кроме того, практически у каждого дворовладельца был огород.
К 1861 году эти средние показатели сельских занятий горожан уменьшились примерно вдвое, но не за счет сокращения площади сельскохозяйственных угодий и поголовья скота, а за счет роста населения. Горожане больше стали держать лошадей и особенно овец, коз и свиней. В 1860 году общая стоимость земледельческой продукции жителей Красноярска вместе со стоимостью скота (около 119 тысяч рублей) даже превышала стоимость ремесленной и «фабричной» промышленности, вместе взятых (94 тысячи рублей). Среди горожан по-прежнему были такие, кто средства к существованию получал только земледельческим трудом. В городе к 1861 году насчитывались ремесленники 31 специальности. Самыми многочисленными были кузнецы (120 человек), за ними плотники и столяры (77 человек), сапожники с башмачниками (81 человек), портные (68 человек), печники (31 человек), извозчики (33 человека).
В целом каждый десятый житель Красноярска жил ремеслом. Ремесленный труд был несколько производительнее сельскохозяйственных занятий горожан, но оставался слабо специализированным. Широко участвовали ремесленники и в других сферах хозяйства. Поэтому не случайно, что цеховые организации в 1860 году имелись только у портных (30 человек) и сапожников (64 человека).
Традиционное для Красноярска преобладание ремесел, обрабатывающих в первую очередь животное сырье, обусловило появление именно в этой отрасли городской промышленности предприятий мануфактурного типа. В 1860 году «фабричная промышленность» города состояла из 21 «заведения», в том числе девяти кожевен, шести салотопен, пяти мыловарен и одного воскобелильного заведения. На них было 58 наемных работников, то есть в среднем на каждое предприятие приходилось менее трех человек. Судя по числу работников, только два «кожевенных завода», где было занято по 10—12 человек, можно отнести к мануфактуре, а прочие оставались мелкотоварными «домашними заведениями», которые обслужи вались, главным образом, домочадцами ремесленников. Крупное товарное производство в Красноярске еще только складывалось.
Топтание на месте даже самой развитой в городе обрабатывающей промышленности в 1830—50-х годах объясняется наплывом более дешевых российских товаров и трудностями с квалифицированной рабочей силой, так как многие из мелких и неимущих ремесленников, привлеченные более высокими заработками, предпочитали наниматься на золотые прииски.
Новой отраслью экономики Енисейской губернии крупнотоварного типа стала золотопромышленность. Она требовала значительного начального капитала, специальных знаний, организации работ и снабжения их минимумом на мануфактурном уровне. Поэтому за исключением нескольких местных купцов красноярские толстосумы не могли да и не хотели рисковать средствами, довольствуясь прежней неэквивалентной торговлей, ростовщичеством, виноторговлей и подрядами. Ведущую роль в золотопромышленности заняли томичи , а также осевшие в Красноярске «купеческий сын» из Барнаула Щеголев, енисейцы Даниловы, выходцы с Урала — екатеринбургские купцы Рязанов, Подсосовы, Казанцев, Крюков, коми-зырянин Латкин, ярославский почетный гражданин Н.Ф. Мясников с братом и другие.
В ряды молодой сибирской буржуазии встали также некоторые красноярские чиновники. Золотопромышленники получали баснословные прибыли, но после выработки наиболее богатых золотых россыпей к концу 1850-х годов многие из них разорились. Спад золотопромышленности болезненно сказался на общем развитии губернского Красноярска, где размещались конторы всех наиболее крупных компаний по добыче золота. В 1840-е годы город стал центром крупнейшего не только общероссийского, но и мирового района золотодобычи, давшего к 1860 году 18,9 тысячи пудов золота, или 75 процентов всего добытого золота в Сибири и 55 процентов в России.
Все другие отрасли промышленности губернии остались в это время далеко позади по стоимости продукции и количеству занятых рабочих рук. Впервые промышленная продукция превзошла по стоимости продукцию сельскохозяйственную, но основная масса населения даже городов по-прежнему была связана с сельским хозяйством.
Заметно расширялась торговля Красноярска. В это время правительство сделало серьезные отступления от феодальных принципов торговой политики, хотя полную свободу торговли так и не ввели. Были ликвидированы почти все казенные монополии. Поощрялась частная торговля. Ясачные впервые получили право на беспошлинный сбыт своей продукции в русских селениях и городах. Усложнение экономического развития всего Приенисейского края еще в большей степени повлияло на расширение товарно-денежных отношений.
Основные капиталы красноярских гильдейских купцов были заняты по-прежнему в торговле. До золотопромышленного бума крупных купцов в Красноярске не было, да и купечество являлось малочисленным. Так, до середины 1830-х годов в городе имелись только купцы третьей гильдии. Первогильдейцы появились с 1835 года. Первым из них стал тобольский уроженец, мальчиком привезенный в конце XVIII века в Красноярск, И.К. Кузнецов, который разбогател на винных откупах, хлебных подрядах и кяхтинской торговле. К 1841 году в первой гильдии насчитывалось уже трое. Двое новых были приезжими. Почетный гражданин Ярославля Н.Ф. Мясников вкладывал свои основные капиталы в золотодобычу. Из иногородних купцов записался по Красноярску торгующий с 1835 года барнаульский купец первой гильдии С.Г. Щеголев с чегырьмя сыновьями.
При спаде в 1850-е годы деловой активности к 1863 году, несмотря на приписку еще троих, в купцах первой гильдии по Красноярску удержался только сын И.К. Кузнецова Петр Иванович, известный впоследствии меценат, давший В.И. Сурикову средства для обучения в Петербургской академии художеств. С.Г. Щеголев переписался в столичное купечество, продолжая через сына и жену, в качестве уже иногороднего, торговать в Красноярске, а Н.Ф. Мясников разорился.
Среди купцов второй гильдии, которые появились в городе к 1840 году, сравнительно долго жили в Красноярске выходец из Западной Сибири мещанин М.И. Коростелев и А.Е. Яковлев. К 1860 году число второгильдейцев возросло до семи, но реально по капиталам их было пять человек. Большие изменения в личном составе произошли у купцов третьей гильдии. За период с 1820-х по 1850-е годы из прежних красноярских купцов смогли сохранить свое положение только шестеро: И.П. Ларионов, И.Д. Попов, С.Г. Нашивошников, братья Соколовы, Н.П. Иноземцев, а прочие в разные годы оказались в мешанах. В целом среди купцов третьей гильдии преобладали также прибывшие из Европейской России.
Малодоходной розничной лавочной торговлей занимались мещане города, имевшие в 1860 году 31 торговое свидетельство. Их торговые обороты были невелики. Почти в два раза по объему торговли превосходили мещан торгующие крестьяне. Мелочная разносная торговля оставалась в удел менее зажиточным горожанам различной сословной принадлежности. В 1860 году таких торговцев насчитывалось двадцать человек. Общий торговый оборот Красноярска в 1858—1860 годы в среднем составлял 528 тысяч рублей ежегодно, что, конечно, было немного для губернского города. Реализация товаров шла в 175 гостинодворных и домовых лавках, на столах в торговых и мясных рядах, а также на двух толкучих рынках.
Особенности хозяйственной жизни, в первую очередь проявление раннебуржуазных явлений, сказались на традиционной феодальной сословие-классовой структуре населения Красноярска. Нетрудовые слои горожан, как носители государственно-централизованных и частно-предпринимательских форм эксплуатации, были представлены российскими дворянами, гражданскими и военными чиновниками, духовенством, верхушкой гарнизонной солдатской команды и казачьей сотней. В связи с административной реформой 1822 года и развитием золотопромышленности в городе резко увеличилось число дворян.
Духовенство окончательно превратилось в замкнутую служебную корпорацию. Священнослужители оказались своего рода чиновниками духовного ведомства.
Особое положение оставалось у гильдейских купцов и многих предпринимателей из числа мещан. По классовой своей сущности они относились к верхушке раннебуржуазного, а также феодально-кабального типов, но сословно не входили в нее, являлись лишь привилегированным слоем податного населения. Купцы, например, платили гильдейскую подать казне в виде определенного процента с объявленного капитала, а также вносили средства на земские и городские расходы по самоуправлению.
Казаки, которые по служебным функциям относились к «иррегулярным войскам», потеряв некогда ведущее свое положение в городе, вошли в низовые звенья полицейско-фискального аппарата. В то же время на своих 30 десятинах надела они оставались тружениками.
После реформы М.М. Сперанского в Красноярске осталась одна сотня казаков, а прочие сотни Енисейского казачьего полка расселили по округам губернии. Казаки постепенно растворялись в среде мещан и чиновников. Это, например, отчетливо прослеживается на старожильческой казачьей семье Суриковых.
Трудовое население города в сословном отношении по-прежнему состояло из мещан, цеховых, городских крестьян, мастеровых, а также поселенцев. Неразвитость торгово-ремесленных и промышленных функций Красноярска определила низкий удельный вес непосредственных производителей среди горожан: в 1823 году их было 1430 душ мужского пола, или 58,7 процента, а в 1860 году — 2068, или 41,8 процента. К 1861 году число мещан в губернском центре увеличилось по сравнению с 1823 годом вдвое, составив 1882 души мужского пола. Верхушка мещанского общества уже смыкалась с мелкой буржуазией, остальные мещане работали но найму в лавках, на мануфактурах, заводах, рыбных промыслах и в судоходстве, превращаясь в пролетаризованный слой горожан. Высококвалифицированных рабочих в добывающей промышленности называли мастеровыми.
По роду своих занятий и реальному положению к неимущим мещанам были близки многочисленные городовые крестьяне (в 1860 году 586 душ мужского пола, или 11,9 процента) и поселенцы (в 1861 году — 998 душ мужского пола, или 22,1 процента). Первых долго, но безуспешно власти пытались выдворить из города, так как они в налоговом отношении числились по своим волостям, юридически не считались горожанами и не участвовали в городском самоуправлении. В конце концов правительство примирилось с наличием в городах лиц с крестьянским сословным статусом, тем более, что все больше среди них оказывалось ссыльнопоселенцев из бывших каторжных, которых после отбытия каторжных работ поселяли в Сибири с лишением прежних сословных прав.
Наиболее бесправным было положение помещичьих крестьян и дворовых людей, которых имели дворяне-чиновники, предприниматели из приехавших российских дворян, а также богатые купцы. Особняком стояло так называемое иногороднее население и «крестьяне, торгующие по свидетельствам». Эти лица различной сословной принадлежности годами могли жить в Красноярске, ежегодно за плату возобновляя специальные торговые свидетельства, но не входили в местное градское общество и не считались горожанами Красноярска.
Социальные конфликты, как и прежде, развивались в двух направлениях. Все градское общество, включая купцов-богатеев, нередко противодействовало местной казенной администрации в лице губернаторов и чиновников, стараясь, например, уменьшить расходы на самоуправление, на различные городские нужды, получить новые или сохранить прежние городские земли, избежать новых расходов на городское хозяйство. Вместе с тем классовые позиции имущих верхов и низов «градского общества» были противоположными.
Для городских тружеников эти формы противодействия верховному феодалу — казне — носили антагонистический, антифеодальный характер и были борьбой за право распоряжения своим натуральным и овеществленным трудом. Для богатых купцов и мещан оппозиция к действиям властей сводилась к увеличению получаемых ими доходов и расширению политических прав. Из этой противоположности интересов и целей трудовой и богатой частей горожан вытекало второе направление социального протеста. Оно проявлялось значительно ярче, чем в XVIII столетии, так как в результате усложнения социально-экономического развития и появления раннебуржуазных отношений в городе четче стали выделяться имущие и неимущие слои местного общества. В городских условиях этот классовый антагонизм выражался прежде всего при решении вопросов местного самоуправления, при раскладке между горожанами расходов по несению подводной, земской и постойной натуральных повинностей, выборе городского головы и гласных в городскую думу.
Общественная жизнь Красноярска определялась этими двумя основными типами социальных противоречий, а также общими условиями развития страны. Огромное влияние на нее оказывала политическая ссылка. По воле царизма в Красноярске в XIX веке содержались на поселении многие революционеры. Среди них были деятели 14 декабря 1825 года, польские повстанцы 1830—1831 годов, М.В. Буташсвич-Петрашевский. Особенно глубокий след в истории города того времени оставили декабристы.
Из отправленных сразу но суду на поселение в Сибирь в Красноярске жили Ф.П. Шаховский (1826—1827), Н.С. Бобрищев-Пушкин (1832—1840) и С. Г. Краснокутский (1831—1838). После нерчинской каторги в городе на Енисее в разные годы оказались на поселении пятеро декабристов: П.С. Бобрищев-Пушкин (1833—1840), М.А.Фонвизин (1835—1838), М.Ф. Митьков (1836—1849), М.М. Спиридов (1839—1854, но с 1840 года он жил, не порывая связи с красноярской колонией декабристов, в селе Дрокино) и В.Л. Давыдов (1839—1855). В Красноярском гарнизоне служили разжалованные в солдаты декабристы Н.В. Пегин — участник восстания Черниговского полка (1826—1844) и М.И. Пущин (1826), брат видного декабриста И.И. Пущина, лицейского друга А.С. Пушкина. В.Л. Давыдов и М.Ф. Митьков умерли в Красноярске.
Декабристы, являясь передовыми высокообразованными людьми, своей деятельностью будоражили патриархальную жизнь тогдашнего города, побуждали всех честных людей задумываться над социальными вопросами, осуждать и даже выступать против наиболее вопиющих недостатков существующего порядка. Неустанно пропагандируя прогрессивные идеалы, декабристы многое сделали для формирования местной интеллигенции.
Под влиянием лучших представителей первого этапа освободительного движения, а также ссыльных поляков и петрашевцев, обычные у сибиряков жалость и сочувствие к ссыльным «страдальцам» стали перерастать в формы социального протеста. Известно, что зачисленные в красноярский гарнизон польские повстанцы, поднявшиеся на борьбу за независимость своей родины, в 1831—1832 годах привлекли до полубатальона местных солдат к подготовке вооруженного восстания, которое приурочили к прибытию в Красноярск весной 1834 года декабриста А.И. Якубовича (объекты, связанные с этими событиями, не сохранились).
С помощью прогрессивно настроенных лиц из красноярского общества (И.Г. Родюкова, В.А. Попова и Е.В. Босгрем, Н.А. и Ш.Э. Лопатиных, Н.К. и О.В. Сидоровых, Н.В. и Е.В. Латкиных, А.М. Кабакова, П.И. Кузнецова и других) М.В. Буташевич-Петрашевский смог прожить в губернском Красноярске более трех лет .
К середине XIX века в Сибири еще отчетливее стал проявляться разрыв между материальной и духовной культурой господствующей верхушки и культурой трудящихся. Богачи и крупные чиновники Красноярска переселялись в каменные дома или обшитые тесом и выкрашенные деревянные особняки. С 1830-х годов стали появляться на центральных улицах города деревянные тротуары, уличные фонари, будки ночных сторожей. Тогда же на набережной Енисея в районе Стрелки по приказу губернатора А.П. Степанова посадили деревья .
|
Городской сад
Особенно значительные изменения в культурно-бытовом укладе верхов произошли во времена золотой лихорадки. В Красноярске тогдашние «хозяева жизни» гуляли неукрашенному вычурными китайскими беседками саду — части естественного бора между Енисеем и Качей (ныне парк им. Горького), посещали затейливую купальню с комнатами отдыха и буфетом, выстроенные по проекту декабриста Г.С. Батенькова Общественное собрание, где имелись зал для танцев, буфет, комнаты для карточных игр, билльярдная. «Аристократия» нередко охотилась на острове Татышева на зайцев. Если в охоте принимал участие губернатор, то появлялись полковая музыка, гончие собаки, походные палатки. Обычно охота заканчивалась пикником.
Летом в праздничные дни чиновники и купцы катались на больших лодках с музыкантами по Енисею. В некоторые «высокоторжественные дни» на Караульной горе в районе часовни ставились полотняные палатки торговцев и устраивался праздничный фейерверк. Состоятельные красноярцы могли посещать передвижной театр, балаган которого устанавливался перед городским садом, бывали в музее восковых фигур. Для «приличной публики» в 1838 году была учреждена библиотека (здание не сохранилось). Местные богачи поражали воображение обывателей роскошью своей жизни.
От «рыцарей» первоначального накопления и большинства чиновников заметно отличалась образованная и либерально настроенная часть губернского общества. Хотя деятели типа первого енисейского губернатора А.П. Степанова были далеки от мысли коренного переустройства общества, их научная, литературная и общественная деятельность носила для своего времени прогрессивный характер. К 200-летию Красноярска А.П. Степанов и его окружение выпустили в Москве «Енисейский альманах», один из первых литературных журналов Сибири.