С 20-х годов XVIII века мирная жизнь навсегда пришла на берега Енисея. Однако почти полная незаселенность русскими ближних южных плодородных районов и сильная конкуренция со стороны Томска, Енисейска и Иркутска не позволяли Красноярску XVIII столетия превратиться в крупный торгово-промышленный пункт. Он не смог даже удержать свое прежнее население. Отток продолжался в течение всего столетия. Город количественно и территориально почти не рос. Так, в 1720 году в нем насчитывалось 369 дворов и 1250 душ мужского пола, а в 1784 — 337 дворов и 1046 душ мужского пола. Масштабы выхода из города выглядят еще более значительными, если учесть высокий естественный прирост населения.
С проведением Московско-Сибирского тракта город оказался на перекрестке важнейшего в Сибири сухопутного и значительного водного путей сообщения. Однако приток населения извне был небольшим. В целом в XVIII веке впервые в истории города число горожан стало зависеть, главным образом, не от прямых мер властей, а от размеров естественного прироста и содержания хозяйственной жизни. В этой сфере тоже происходили важные качественные изменения. Многие горожане превратились в земледельцев, а Красноярск стал видным центром сельскохозяйственной округи, поставлявшей хлеб и скот в Енисейск, Туруханск, на Алтай и в низовья Оби.
Из части жителей города, а также ссыльных и вольных переселенцев, к концу века сложилось небольшое, но уже устойчивое ядро торгово-ремесленного (с 1775 года мещанского) населения. Преобладали занятия, связанные с переработкой животного и растительного сырья (кожевенное, мыловаренное, свечное, портновское, столярное и плотничье ремесла), а также иконописание.
Каждый пятый городской мещанин был связан с земледелием. По числу самостоятельных ремесленников город преобладал над селом только в обработке цветных металлов и иконописании. Сельские ремесленники явно занимали ведущее место в деревообработке, переработке растительного и животного сырья, изготовлении обуви и одежды.
Среди промыслов заметными в XVIII в. стали занятия, связанные с обслуживанием полеводства и переработкой его продукции. В окрестностях Красноярска на речках Каче, Панюковке и Базаихе действовало до десятка мельниц, в том числе самая крупная Качинская, которая принадлежала казне. Многие «недостаточные» семьи изготавливали из высеваемой на больших огородах конопли и привозимой пеньки различные снасти (бичеву, дроги, толстые и тонкие веревки) и холстяную парусину для больших речных лодок-паузков и дощаников. Бедняки занимались шитьем грубых мешков, прядением тонких ниток на ручных прялках, литьем свеч, заготовкой дров для казенных зданий, чисткой прорубей. Одним из центров речного судостроения на Енисее стало село Есаулово.
Извоз тоже стал распространенным промыслом. Горожане из казаков, крестьян и посадских в одиночку или артелями брали подряды на доставку соли-самосадки из Хакасии и с Троицких варниц (на территории современного Тасеевского района) в казенные магазины города и уезда. С устройством Московско-Сибирского тракта красноярцы все чаще стали подряжаться для перевозки почты, пассажиров, различных казенных грузов, в том числе ирбинского железа и нерчинского свинца.
План Красноярска 1739 года, снятый капитаном С.Плаутиным Став в XVIII веке крупным товарно-распределительным центром в своем уезде, Красноярск все еще значительно уступал Енисейску. Купеческий капитал к 1799 году составлял всего около 30 тысяч, а торговый оборот в год не превышал рубля на каждого жителя. В целом характер экономики Красноярска был патриархально-натуральным.
Классовый состав горожан-красноярцев в XVIII в. в целом мало изменился, но произошло заметное перераспределение удельного веса и положения отдельных их групп.
Из неподатных меньше всего изменилось духовенство, численность которого лимитировалась количеством церквей и приходов. К концу столетия к прежним двум храмам, которые стали каменными — собор на Стрелке — к 1773 году (снесен в 1963 году) и Покровская церковь — к 1790 году, — прибавились приходская Благовещенская и кладбищенская Всехсвятская (не сохранилась).
Как и по всей стране, священно- и церковнослужители города и уезда, то есть попы, дьяконы, пономари и дьячки, все более обособлялись в сословно-замкнутый разряд населения служебного характера.
В течение XVIII столетия в Красноярске сложились потомственные фамилии местных священно- и церковнослужителей. Все они вышли из местных казаков, а также из посадских и крестьян.
Низшее белое духовенство, получая из города пахотные и сенокосные угодья, как и везде, силами своих семей вело трудовое хозяйство и этим мало чем отличалось от своих прихожан.
Неоднородными в сословие-классовом отношении были также гражданские чиновники, казаки и военные чины. Их верхушка — воеводы, а с 1783 года — капитанисправники, городничие, судьи нижней сельской расправы, коменданты, командиры городовой команды и полицмейстеры по классам, чинам и рангам относились к личным и даже потомственным дворянам. Эти лица являлись главной опорой царской власти. При этом они не имели права реализовать главную свою сословную привилегию — иметь населенные земли, то есть заниматься хозяйственной деятельностью как частные лица.
Общая численность городских чиновников постоянно увеличивалась в течение всего XVIII века, так как аппарат местного управления становился все более разветвленным, бюрократическим. В уездном Красноярске к концу XVIII века вместо воеводской канцелярии появились такие казенные учреждения, как нижние земский суд и сельская расправа (исполнительный и судебный орган для уездных крестьян), казначейство, полицмейстерских дел изба, канцелярия городничего (в приграничном Красноярске — коменданта) и почтовая контора. Эти казенные органы местной власти и управления контролировали собственно городское самоуправление (здания не сохранились).
Как и в XVII веке, красноярские дворяне и дети боярские обычно выступали низшей администрацией.
С 1780-х годов, из-за отсутствия дворян, чиновников стали назначать из казачьей верхушки дворянских заседателей в уездные учреждения, а также почтмейстерами и казначеями, присваивая им первые классные чины-ранги. По военному ведомству статус личных дворян они получили позже, уже в конце XVIII — начале XIX века через присвоение особых казачьих офицерских чинов хорунжего и есаула.
В целом отрыв казачьей верхушки от рядовой массы служилых людей в течение XVIII века редко принимал классово-антагонистический характер. Старые сословно-корпоративные рамки сохранялись. Казачество превращалось в замкнутую служилую корпорацию. По-прежнему живя в городе и в уезде, красноярские казаки составляли одну организацию общинного тина.
Рядовые казаки оставались сословно замкнутыми крестьянами, так как обычно занимались производительным трудом. Казаки держали скот, огороды, плотничали, кузнечили, гнали деготь, столярничали, шили одежду, обувь, в свободное от службы время нанимались в «разные работы» к купцам и местным классным чиновникам.
Красноярск 1748 года. Реконструкция Э. М. Панова Солдаты регулярных частей в Сибири по своему положению были близки к рядовым казакам.
С 1764 года, когда учредили городовые военные команды из негодных к полевой и гарнизонной службе солдат, в приграничный Красноярск ввели третью роту Томского гарнизонного полка, которая простояла в городе до конца столетия. Убыль в ней восполнялась местными рекрутами и казаками, поэтому фамилии многих унтер-офицеров и рядовых были старожильческими. Офицеры и некоторые солдаты имели свои дворы, семьи и участвовали в хозяйственной жизни города. Известно, например, что солдаты за плату нанимались для различных работ к городским властям и просто к местным жителям.
Чисто трудовым населением города, которое платило налоги и несло повинности, то есть было тяглым, оставались крестьяне и посадские (с 1775 года посадские — это купцы, мещане и цеховые). Ведущее место среди них до середины XVIII века занимали землепашцы, ряды которых пополняли под именем разночинцев многочисленные неверстаные казачьи дети и отставные казаки с семьями.
В Красноярске запись в крестьяне долго выступала мерой наказания. Ими в первой половине XVIII века были только ссыльные и проштрафившиеся казаки, а также посадские которые не занимались ремеслом и торговлей.
С начала 1760-х годов в Красноярске появились многочисленные посельщики из российских крестьян. Их за «дерзости» ссылали помещики. Прижился из них в городе только каждый пятый.
В течение почти всего XVIII века власти упрямо видели в собственно городском населении только лиц, имеющих торгово-ремесленные занятия, живших в городе и входящих в особую посадскую общину. В этом смысле Красноярск как сосредоточие членов торгово-ремесленных сословий был далек до своего окончательного становления и в конце XVIII века.
Настоящие в экономическом и юридическом смысле городские ремесленники и торговцы в Красноярске складывались довольно медленно. В первой половине XVIII века ими были в основном пришлые из сибирских и российских городов, а также ссыльные.
В социально-экономическом смысле Красноярск только к концу XVIII века стал сложившимся городом, то есть центром ремесла и торговли.
Посадское тягло, оставаясь тяжелым, стало более многообразным. Подушный налог составлял 1 рубль 20 копеек с души мужского пола, которая считалась ревизской душой. Каждая лавка, мельница, кузница, кожевня и мыловарня облагались подоходным налогом.
Городская реформа 1775 года и «Жалованная грамота городам» 1785 года мало что изменили в социальном положении жителей сибирских городов. Более четкое юридическое обособление получила имущая верхушка бывшего посада. Она вошла в состав купцов трех гильдий и стала платить налог в размере одного процента с объявленного капитала. За деньги же гильдейские купцы освобождались от рекрутчины и постоянной повинности. Они получали более широкие легальные возможности перекладывать львиную долю городских расходов на плечи рядовых посадских и кабалить бедняков всех сословии.
Основная масса горожан стала называться мещанами. Цеховые организации ремесленников сохранились. В Красноярске из-за крайней малочисленности чистых ремесленников цехи после 1775 года долго не выделялись. Отмена в 1754 году внутренних таможен облегчила торговлю, но многочисленные оброчные и неокладные сборы сохранялись до последней четверти XVIII века. Оставались и многие натуральные службы. Они сковывали хозяйственную инициативу и свободу передвижения.
Панорама Красноярска 1735 г. В целом положение мещан по-прежнему считалось более почетным и престижным, чем положение крестьян. Поэтому на восточной окраине, где легче осуществлялись межсословные переходы, удельный вес мещанского населения был значительно выше, чем в Европейской России. В Красноярском уезде в 1795 году оно составляло около пятнадцати процентов, в то время как по всей стране — четыре процента.
В 1782 году ликвидировали прежнюю, еще во времена Петра I образованную, Енисейскую провинцию, которая охватывала почти весь край. Территория прежнего Красноярского уезда вошла сразу в три наместничества: Тобольское, Колыванское и Иркутское. Красноярск стал подчиняться не Тобольску, а Колывани (Бердску), центру нового Колыванского наместничества, причем обсуждался вопрос, стоит ли центр уезда переносить в Абаканский острог. Все же Красноярск сохранил прежнее административное значение. В 1797 году Ачинский уезд присоединили к Красноярскому и вместе с ним включили в состав Тобольской губернии. С 1804 года Красноярск подчинили Томску, ставшему губернским городом.
Значительно усложнилась структура управленческого аппарата, которая состояла из казенных учреждений и подчиненных им выборных органов городского и сельского самоуправления. В 1699 году по городам были учреждены ратуши, которыми воеводские канцелярии не ведали (здание не сохранилось).
По Главному регламенту 1721 года в малых городах, вроде Красноярска, в ратушу входили выборные бургомистр (прежде голова) и два ратмана-советника. Чистые ремесленники выделялись в особые цеха во главе с алдерменами, которых могли выбирать и в бургомистры. Посадские выбирали у себя земского и рядового старост. Вместе с наемными канцелярскими служителями они составляли земскую посадскую избу, подчинявшуюся ратуше.
Для решения гражданских дел выбирался свои совестный судья, а для заведывания постойной повинностью — квартирмейстер. Делопроизводство в ратуше вел секретарь в подчинении которою находились канцеляристы и копиисты, получавшие жалованье из городских общественных сумм. Средства на управление собирались со всех членов посадской общеуездной общины, которых по имущественному признаку разделили на регулярных и нерегулярных граждан. Ратуши по своим губерниям и провинциям подчинялись магистратам, а последние в свою очередь - Главному магистрату, находящемуся в столице.
Как и везде но Сибири, красноярская ратуша, а с 1740-х годов еще и городовой магистрат как судебный орган стали придатком воеводской канцелярии. Они отвечали за исправный платеж всей посадской общиной подушных и оброчных денег, несение разнообразных натуральных повинностей. Для этою на юродских сходах определялись выборные лица. Они же выявляли и ловили беспаспортных, организовывали ночные караулы но улицам, разводили по квартирам проходящие войска и проезжающих по казенной надобности лиц, отвечали за противопожарную безопасность, следили за санитарным состоянием города.
Социальное обеспечение сирот, престарелых и увечных членов общины тоже находились в ведении городской выборной администрации. Выборы членов общегородских органов — ратуши и магистрата — производились раз в три года (с 1773 года - тайно, особыми шарами), а выборных внугри каждого сословного разряда городской общины — ежегодно.
Из-за обилия различных казенных и общественных служб участие в работе городского самоуправления из права становилось тяжелой обязанностью, мешавшей заниматься ремеслом и торговлей.
С проведением в 1782-1784 годах в Сибири губернской реформы престижность главных должностей и городского самоуправления поднялась. Бургомистры, ратманы и головы уездных городов во время исполнения своих должностей считались «зауряд-чиновниками» с правами личных дворян и первые пять лет даже получали казенное жалованье. Кроме того, в губернских совестных судах и магистратах горожане впервые получили право сословного представительства, то есть право заседать вместе с чиновниками из дворян и выборными из крестьян.
«Жалованная грамота городам» 1785 года еще более усложнила сословное деление горожан и систему самоуправления городом. Официально все домовладельцы из неподатных впервые получили статус горожан, составив первый их разряд под названием «настоящие городовые обыватели». При этом городские крестьяне и ссыльные попрежнему остались за пределами градского общества.
Вместо прежних органов ввели новые: городское собрание, градскую думу и шестигласную думу. Собрания или сходы созывались раз в три года для выборов общих распорядительного и исполнительного органов, то есть градской и шестигласной дум. Постоянно действовала только последняя в составе градского головы, двух ратманов и шести заседателей (по одному из всех шести разрядов горожан). Судебные дела по-прежнему оставались в велении городовых магистратов. В уездном Красноярске в него выбирали бургомистра, двух ратманов и четырех заседателей от купцов, цеховых и посадских. Помимо прежнего словесного суда, был учрежден еще сиротский суд, который разрешал вопросы, связанные с опекой малолетних, наследованием имущества и усыновлением (здания органов самоуправления не сохранились).
С 1787 года все расходы на выборную городскую администрацию правительство вновь полностью переложило на градские общества. Через десять лет при Павле I горожане вообще потеряли право на сословное представительство в губернских и областных судебных учреждениях.
Из творчества Г.Скрябина Усложнение социальной жизни и углубление классового антагонизма в XVIII веке определяли формы социального протеста горожан. Совместные выступления всех слоев населения против произвола местных властей, в том числе с оружием в руках, отходили в прошлое. Обычных в Сибири застрельщиков восстаний — казаков — стало явно меньше. Их, а также имущую верхушку податных и выборную администрацию все явственней, особенно со второй половины XVIII века, отгораживали от простых тружеников города и деревни мелкими сословными льготами.
Крупное совместное выступление сибиряков-красноярцев пришлось только на первую четверть XVIII века, когда вводимая подушная реформа серьезно изменила прежнюю сословную организацию, превратив в податных большинство казаков. Протест против тягот нового петровского порядка принял старую испытанную форму «отказа от воеводства». Недовольные взятками и произволом коменданта (как называли воевод в 1715—1727 годы) Д.В. Зубова, жители 2 марта 1718 года отказались повиноваться местной власти.
Выборные от казаков города и уезда, крестьян и ясачных неоднократно возили в Тобольск и Томск не раз обсужденное на тайных собраниях «мирское челобитье» о том, чтобы Зубову за «многие его обиды... судом и расправой их не ведать». На его место красноярцы просили вернуть прежнего коменданта И. Козлова. Руководителями выступления, кроме сибирских дворян Ильи и Ивана Нашивошниковых, были «старые бунтовщики», то есть участники «шатости» конца XVII в. — казаки Мартемьян Петлишный, Гаврило Птицын и Ерофей Ошаров. Прибывший 21 ноября для «розыску» енисейский воевода Беклемишев допросил 22 человека. Разбор новой красноярской шатости затянулся до 1722 года, причем Зубов был смещен (здания, связанные с этим движением, не сохранились).
В последующие десятилетия XVIII в. социальный протест тружен и ко в выражался в более пассивных и скрытых формах. Как и в XVII веке, горожане недоплачивали налоги, утаивали от обложения часть своих доходов, срывали выполнение натуральных повинностей. Массовыми стали самовольные занятия хлебопашеством, переселения без выхода из посадской общины в деревни. Довольно часто использовались жалобы. Современники прозвали красноярцев «бунтовщиками» за то, что они часто бунтовали и жаловались на воевод.
Превращение Красноярска в XVIII веке из крупной приграничной крепости в обычный небольшой сибирский город сказалось на всех его сторонах жизни. К последней четверти столетия внешний облик города уже ничем не напоминал о боевом прошлом. Страшный пожар 1773 года, после которого осталось лишь 30 домов, уничтожил все укрепления.
Присланный из Тобольска сержант геодезии Петр Моисеев дал городу совершенно новую, петербургского типа линейную планировку, которая в старой части города прослеживается до сих пор. Именно в это время к первому в городе каменному зданию — Воскресенскому собору — была перенесена от Спасской башни торговая площадь, известная старожилам как Старобазарная. Ее южную сторону составляли выстроенные после пожара 1773 года деревянные, а в XIX веке — каменные торговые ряды (ныне ул. К. Маркса, 6). Так, Стрелка Енисея, сердце города, стада не только административным, но и торговым центром Красноярска.
Застройка территории малого города перестада отличаться от общей застройки. Без стен и крепостных башен общий его силуэт оказался несколько обедненным. Только собор, две церкви да каменный двухэтажный дом бывшего воеводы Пелымского выделяли своими вертикалями центр Красноярска. Это хорошо видно на акварели художника А.Е. Мартынова, побывавшего в нашем городе в 1805 году. Мартынов первым художественно-графическими методами выразил единодушное мнение, что Красноярск является но своему местоположению красивейшим городом Сибири и обладает уникальными градостроительными возможностями.
В культурном развитии Красноярск во втором столетии своего существования сделал новый шаг вперед. Значительное распространение получило домашнее обучение. Так, в 1781 году городовой магистрат заказал для горожан в книжной лавке при Российской академии наук 150 букварей и 50 апофегмат (сборников нравоучительных историй). Появились в городе и первые учебные заведения специального, а позже общеобразовательного типа.
В 1759 году открылась латинская школа для обучения детей духовенства всех трех церковных заказов Енисейской провинции. В школу ходило около 30 учеников (здание не сохранилось). Через 30 лет в трапезной Воскресенского собора (не сохранился) начались занятия Красноярского малого народного училища, которое в первым год посещали 100 мальчиков и девочек. Первые два года это была самая крупная в Сибири общеобразовательная школа. Присланный из Барнаула учитель Никита Звонников и его помощник из коренных красноярцев Матвей Тюменцев трудились много и самоотверженно. Звонников умер в Красноярске (могила не сохранилась).
Благодаря развитию в XVIII веке книгопечатания расширился круг чтения горожан. По свидетельству ученого путешественника Д.Г. Мессершмидта, в 1723 году в Красноярске читали первую российскую газету «Ведомости». По инициативе медика и просветителя Степана Михайловича Кашкарева, участника академических экспедиций И.П. Фалька, П.С. Палласа и И.Г. Георги, в апреле-июне 1784 года в городе была основана первая в России уездная публичная библиотека.
Частично сохранившаяся копия книжной «росписи» показывает, что красноярцы получили преимущественно книги естественно-географического, исторического и нравоучительного содержания. Среди них были труды М.В. Ломоносова, путевые записки российских академиков И.И. Лепехина и С.Г. Гмелина, первый оригинальный учебник по географии, книги по датской и китайской истории (здание магистрата, где размещалась библиотека, не сохранилось).
Заря литературной жизни Красноярска относится к самому началу 1760-х годов. Молодой учитель латинской школы из бедных тобольских семинаристов, дьякон соборной церкви Г.Ф. Скрябин в своей сатире «О плеши» подверг резкой критике первого в истории города полицмейстера, родом из датчан. В другой своей сатире под названием «Епиграммы в городе Красноярске» он с умеренно-просветительских позиций иронически обрисовал местных обывателей, высмеивал их чванство, злоязычие, преклонение перед деньгами. В маленьком захолустном городке тяжело бедному образованному человеку — главный вывод автора. Написанные в подражание М.В. Ломоносову сатирические стихотворения разошлись в списках по городу, их обсуждали, переписывали и даже прилагали к доносам.

С.П.Крашенников

В XVIII столетии красноярцев интересовала музыка и хоровое пение. Так, в начале 1723 года Д.Г. Мессершмидт присутствовал на музыкальном концерте в доме красноярского воеводы Щетнева, где музыканты из местных горожан играли на скрипке, свирели и пели хором, а также читали стихи и «божественные песни о рождении бога», поскольку был второй день Рождества. Это одно из самых ранних свидетельств о частных концертах в Сибири.
Основоположник русской этнографической науки С.П. Крашенинников и видный натуралист И. Г. Гмелин уже в 1730-е годы засвидетельствовали увлечение всех жителей Приенисейского края «вертепным действом», то есть народным театром кукол.
Родина гениального художника В. И. Сурикова в то время славилась своими иконописцами. Продукция Прокопия Бородулина, Ильи Агапитова и Ивана Белозерова была известна во всей Восточной Сибири. Работы дальнего родственника В. И. Сурикова М.Г. Хозяинова даже получили в начале XIX века поощрительный отзыв от Российской академии художеств (места их проживания не установлены).
Благодаря среднему в Сибири положению на перекрестке путей сообщения и разнообразнейшей флоре и фауне бассейна Енисея, Красноярск был опорным пунктом многих научных экспедиций XVIII века. Руководитель первой в истории Сибири научной экспедиции доктор медицины Д.Г. Мессершмидт (1685—1735), принятый на русскую службу лично Петром I, проживал в Красноярске с 24 февраля по 12 мая 1722 года, затем, после поездки по Чулыму и Минусинскому краю, с 5 октября того же года по 8 мая 1723 года.
Его экспедиция собрала обширные и ценные сведения о метеоусловиях Красноярска. В путевой дневник ежедневно заносились данные о погоде, силе и направлении ветра, колебаниях температуры. В ясные погожие мартовские дни 1723 года ученый вместе со своим помощником, взятым из Тобольска пленным шведским капитаном Ф.И. Таббертом-Страленбергом, трижды определял широту и долготу города. Это первое в науке определение астрономического положения Красноярска было сравнительно точным. Увлекающийся картографией Табберт в то же время составил первую на математической основе карту бассейна Енисея.
Многое успела сделать экспедиция Мессершмидта к изучении флоры и фауны Красноярска и всего края. Отовсюду в Красноярск для «господина доктора» присылали образцы минералов, шкуры различных диких зверей, убитых птиц, редкие и лечебные травы.
В Красноярске были написаны многие страницы книг Мессершмидта «Орнитология» и «Описания в Сибири трех царств природы». Довольно широко общаясь с горожанами, ученый собрал интереснейший материал о жизни тогдашнего Красноярска и отразил в своем «Дневнике».
Изучение растительного и животного мира, истории и этнографии населения Красноярья продолжили члены сухопутного отряда Второй Камчатской, или Великой Северной экспедиции, 1734—1743 гг. Академик И.Г. Гмелин (1709—1755) и его помощник, будущий член Российской академии С.П. Крашенинников (1711—1755) жили в Красноярске с 18 января по 17 февраля 1735 года, а Гмелин — еще и в период с 19 августа 1739-го по апрель 1740-го, и с октября 1740-го по апрель 1741 года.
20 января 1735 года они анатомировали и описали привезенных из Саян, еще неизвестных науке мускусных маленьких оленей — «зверя кабаргу». С первого по пятое февраля ученые обследовали находящиеся в 48 верстах от Красноярска Бирюсинскую и Овсянскую пещеры, а также срисовали и описали наскальные рисунки первобытных людей на «писаном камне», лежащем в пяти верстах от деревни Бирюсинской. Из дорожного журнала С.П. Крашенникова
С.П. Крашенинников в своем «Дорожном журнале» сделал яркие зарисовки жизни и быта качинских подгорных татар, жителей Красноярска, Енисейска и других городов Сибири (места их пребывания не сохранились).
Около семи месяцев (18 января — 17 февраля 1735 года и 19 августа 1739-го — 7 февраля 1740 года) в Красноярске находился руководитель сухопутного отряда экспедиции Г.Ф. Миллер (1705—1783), профессор Петербургской академии наук. Этот первый работавший в городе профессиональный историк путем метода анкетирования собрал огромный материал по истории, экономике, этнографии Красноярья XVII — первой трети XVIII веков. Поступившие на вопросы двух анкет ответы красноярской воеводской канцелярии и старых красноярцев, а также скопированные по выбору Миллера местные архивные документы отложились в так называемых «портфелях Миллера» московских и петербургских архивов и частично были использованы историком в доведенной до середины XVII века капитальной книге «История Сибири», которая увидела свет в 1750 году.

П.С.Паллас

Почти год, с 10 октября 1771-го по 7 марта 1772 года, с 3 июля по 19 августа 1772-го и с 21 сентября 1772-го по 22 января 1773 года в Красноярске жил и плодотворно трудился П.С. Паллас (1741—1811), крупнейший во второй половине XVIII века исследователь Сибири в области естествознания, член Петербургской академии наук и профессор натуральной истории. Здесь он подготовил к печати две из трех частей своего «Путешествия по разным провинциям Российской империи», вышедшего в Петербурге в 1783—1788 годах, начал объемистые книги «Описание растений Российского государства» и «Российско-Азиатская зоография», которые прославили имя ученого на всю Европу. В третьей части «Путешествия» под названием «Путешествие по Сибири, к востоку лежащей, даже до самой Даурии в 1772 году» в обеих ее составляющих книгах ученый поместил подробные очерки естественно-экономического состояния Красноярска и его уезда.
Из записок П.С.Палласа Много ящиков «собранных редкостей», в том числе семян редких растений, было отправлено из Красноярска в столицу, в академию наук и Ботанический сад. Именно Паллас добился отправки в 1773 году из Красноярска в Петербург найденного казаком Медведевым на горе Немир громадного, более 40 пудов весом, очень редкого железно-каменного метеорита (ныне эта 580-килограммовая глыба, названная в честь ученого «палласовым железом», находится в метеоритном отделе Минералогического музея им. А.Е. Ферсмана Российской академии наук в Москве. Сделав эту уникальную находку достоянием европейской науки, Паллас в значительной степени способствовал научной разработке теории метеоритов (место отправки палласита в Новоселовском районе отмечено памятным знаком).
Красноярск во время пребывания в нем Палласа превратился в центр научного изучения всей Сибири, и особенно Восточной. Здесь ученый определял новые районы обследования, готовил нужное снаряжение, вел активную переписку с руководством академии, иркутским и тобольским губернаторами. В Красноярске получили инструктаж и задания такие видные впоследствии российские ученые-академики, как автор первого отечественного учебника по естествознанию В.Ф. Зуев (1752—1794), посланный в Забайкалье, а также студент С.М. Кашкарев, оставленный в Красноярске для описания флоры и фауны окрестностей города и всего Минусинского края (места пребывания П.С. Палласа и его сотрудников не сохранились).
Из знаменитых путешественников XVIII века, побывавших в Красноярске, в первую очередь следует назвать Витуса Беринга, руководителя Второй Камчатской экспедиции. Более полугода, с конца 1733-го до середины июня 1734 года он прожил в городе на Енисее, организовывая закупку и доставку в Охотск хлеба, масла, пеньки и холста для нужд экспедиции. Красноярск в это время стал штаб-квартирой Великой Сибирской экспедиции. Из него шли «промемории» — распоряжения будущего капитан-командора в Енисейск, Иркутск, Охотск и Якутск, а также рапорты в Адмиралтейскую коллегию в Петербурге. Сюда же стекались ответные рапорты и донесения, доставлялись указы и промемории из центра.
Беринг добивался от Сената указа об устройстве регулярной почтовой дороги, которая связала бы столицу с самыми глухими уголками Восточной Сибири (позже ее назвали Московско-Сибирским трактом). Он же руководил обследованием трассы и устройством там почтовых станов и зимовьев. Знаменитый мореплаватель стал крестным отцом Московско-Сибирского тракта, пересекшего с запада на восток всю территорию Приенисейского края. Это самая длинная сухопутная дорога в мире оказала огромное влияние на дальнейшее развитие Красноярска и всего края (первичная трасса тракта не сохранилась).
Первый дворянский революционер А.Н. Радищев (1749—1802) побывал в Красноярске дважды, в общей сложности неделю: во время следования в илимскую ссылку с 16 по 22 сентября 1791 года и после амнистии па обратном пути в Петербург первого марта 1797 года. Оба раза он останавливался у красноярского коменданта подполковника Бринкгаузена (здание не сохранилось, находилось в 80—90 метрах от северной стены современного концертного зала на Стрелке, в створе проспекта Мира). В своих записках о путешествии в Сибирь и из Сибири Радищев дал краткую, но точную экономико-географическую справку о «похожем на город» Красноярске и его «округе», отмечая, что и здесь тяжело живется трудовому населению, особенно посельщикам, страдавшим от произвола чиновников и кабалы купцов.
В целом общий культурный уровень Красноярска того времени был невысоким. Начинания энтузиастов, как правило, глохли в маленьком уездном городке. Так, через два года после приезда Г.Ф. Скрябина в Красноярск его лишили преподавания, а латинскую школу перевели в Енисейск. С.М. Кашкарев, пробыв в Красноярске три года, был вынужден уехать из города. В начале XIX века он, по свидетельству Г.И. Спасского, жил в страшной бедности и, занимаясь флорой Хакасии и Алтая, бесплатно оказывал медицинскую помощь простым людям. Через пять лет красноярцы уже не нашли средств на малое народное училище и его в 1795 году закрыли.
У горожан практицизм и житейская сметка причудливо уживались с самыми темными суевериями: вырви днем открыто траву «волчий корень» — гром грянет, искупайся в рождественской проруби — будешь здоров и богат. Правда, религиозное чувство было развито слабо. Даже церковь могла превращаться в место, где пили вино и на кулаках сводили личные счеты...
Всех, кто бывал в Красноярске в XVIII веке, поражали гостеприимство и широкое хлебосольство жителей, их гордость, развитое чувство собственного достоинства, свободное, даже вольное обращение с местными властями. От других сибиряков они отличались особенной непокорностью и несдержанностью в гневе, а также неумеренным потреблением крепких напитков.
Насаждаемая со времен Петра I европеизация слабо затронула города Сибири, в том числе Красноярск. Только воеводская администрация облачилась в треуголки, форменные кафтаны, натянула парики, а во времена Петра III и Павла I прицепила пудренные мукой косы. Правда, все чаще стали мелькать на улицах города мундиры гарнизонных солдат и отставных военных чинов, а с 1782 года — введенные Екатериной II чиновничьи вицмундиры. Однако простому сибирскому люду еще Петр 1 разрешил ходить в обычном платье. Только бороды многие довольно быстро сбрили, а большое количество медных знаков об уплате пошлины за право ношения так и остались лежать на многие десятилетия в канцеляриях Красноярска и Енисейска.
Обычные народные увеселения распространились еще более, поскольку правительство Петра I распорядилось их не преследовать. Большой популярностью, особенно у женщин, пользовались качели в виде крепкой доски, положенной серединой на довольно высокую подставку, до уровня которой и даже выше взлетали качающиеся. В масленичные дни красноярцы катались с ледяных горок на шкурах, ходили стенка на стенку в кулачные бои, устраивали традиционную военизированную игру «Взятие снежного городка», которая дожила до конца XIX века и запечатлена в картине В.И. Сурикова.